Главная О «Доронино» Услуги Контакты Партнеры Отзывы

Николай Грюнберг

Партизаны глазами новобранца
или Воспоминания о Доронинском деле

В грозную пору славного 1812-го года довелось мне служить в Польском уланском полку шеренговым. Однажды в мой эскадрон пришел приказ о направлении нескольких нижних чинов в партию корнета Павлоградского гусарского полка Петрова, действующую и квартирующую в окрестностях деревни Доронино. Поскольку свободных людей в эскадроне не оказалось, то отправили одного меня.

Дорога была утомительной. Постоянно шел дождь, моя одежда быстро вымокла, и, в дополнение к превратностям стихии, приходилось нести тяжелую поклажу. Уже на расстоянии полуверсты показалась изба, крытая железом, с синими наличниками, и прилегающий к ней обширный двор, в котором стояла офицерская палатка. Во дворе были различимы какие-то люди, одетые, по всей видимости, в военную форму. Мне удалось определить, что это наши доблестные Павлоградские гусары из партии Петрова, стоящие в деревне постоем. Я направился к ним, в надежде обрести кров и тепло, и примкнуть к сему, известному своей храбростью, отряду.

При моем виде гусары насторожились, поскольку, из-за синей с малиновыми лацканами куртки, приняли меня за француза, но первоначальное напряжение исчезло, едва я разъяснил, что направлен в деревню Доронино в их партию. Они показали, где я могу высушить мои вещи, и рассказали о здешней обстановке. Оказалось, что в Доронино квартировали не только Павлоградцы и рядовой Лейб-гвардии Семеновского полка Поляков, но и неприятельские войска, с которыми, как оказалось, партизаны были в весьма не дурных отношениях и даже ходили к ним в гости. Командира партии на месте не оказалось, он был в отъезде, и боевых действий не велось. Прямо на деревенской улице, не обращая внимания на непогоду и русских гусар, маршировал сводный отряд 9-го легкого полка и 8-й линейной полубригады, разучивая ружейные приемы.

Погода была отвратительная. Лил дождь, иногда сменяемый сильным ветром, и обе эти стихии мешали начаться военным действиям. Около полудня приехал корнет Петров, сообщивший, что отряд французов, ослабленный из-за длительного марша и отставших из-за усталости солдат, готовит покушение на соседнюю деревню, и к вечеру достигнет входа на лесную дорогу. Однако дождь не давал нам выступить из Доронино, и мы предавались вынужденному безделью. Лишь к вечеру, вскоре после появления штабс-ротмистра Мариупольского гусарского полка Климова 2-го, дождь утих, что позволило нам предпринять атаку на неприятельский отряд.

Мы выступили из Доронино, построившись в походную колонну. Однако вскоре мы достигли опушки леса и, ввиду скорого появления неприятеля, рассыпались в цепь, предварительно выслав дозорных. Сжимая в руках ружье, я постарался затеряться среди кустов, чтобы не выдать местоположения нашего отряда неприятельским разведчикам. Меня переполняла гордость, что в любую минуту может появиться противник, и наконец-то мне доведется постоять за Отечество, а в груди горел огонь азарта, который может быть только перед боем. В тоже время в душе затаился легкий страх, что наш отряд мог выбрать неудачную позицию, и подвергнуться неожиданному нападению с фланга. Мои опасения подтверждали действия дозорного, нестроевого Павлоградского гусарского полка Зенкевича, кравшегося куда-то через поросшее мелким кустарником поле.

Внезапно по линии прошел слух, что французы появились на нашем левом фланге. Вскоре вернулся Зенкевич, подтвердивший наши предположения. Стрелки 9-го легкого полка при поддержке солдат 8-й линейной полубригады решили ударить по нашему флангу, пройдя перелесок. В цепи царило тревожное ожидание, гусары проверяли замки, чтобы предотвратить смертельные в партизанском бою осечки. Я засел за толстым деревом с удобной развилкой, на которую пристроил ружье, ожидая появления французов.

Бой, как обычно, начался неожиданно и вовсе не там, где предполагалось. За перелеском ударило несколько выстрелов, и показались синие мундиры, серые шинели и белые куртки французов. Только начал целиться в ближайшего ко мне неприятеля, как за моей спиной подозрительно хрустнула ветка. В душе мелькнул страх: а что, если он выстрелит первым?! Я резко обернулся, наведя в ту сторону ружье, и увидел семеновца Полякова, готового выстрелить в меня. Синий уланский мундир показался ему французским, и он решил застать врасплох ничего не подозревающего супостата. Жестом показав ему, что я свой, вкратце, стараясь не производить излишнего шума, описал расположение французов. Он кивнул и растворился среди ельника. Раздалось еще несколько выстрелов, и два или три француза упали. Видя, что оставшиеся неприятели устремились в сторону засады гусар, я решил обойти их вокруг перелеска, и тем самым атаковать их с тыла. Держа ружье наперевес, я выскочил из-за своего укрытия и, что есть духу, помчался за перелесок.

Когда я пробрался сквозь ельник, то увидел, что гусары уже справились с большинством французов, и лишь какой-то отчаянный стрелок бежал по полю, на котором были распростерты тела павших, пытаясь на ходу зарядить ружье. Я попытался выстрелить него, но ружье дало осечку, я снова взвел курок, но выстрела снова не последовало — намок порох. Я отбросил бесполезное уже ружье, выхватил саблю и ринулся вслед за отважным французом, чтобы либо зарубить, либо пленить его, пока его ружье разряжено. Однако ни то, ни другое мне не удалось, и теперь уже он целился в меня. Я лишь успел добежать до толстой березы, как грянул выстрел, и пуля щелкнула о дерево совсем рядом с моей головой. Когда я выглянул из-за спасительной березы, храбрый француз уже лежал на траве, а над ним, с дымящимися пистолетами, стояли торжествующие Павлоградцы.

Не успели мы перезарядить и отладить, упорно не желавшие стрелять, ружья, как из леса появился новый отряд французов. Наш отряд наспех успел построиться в цепь, как французы дали залп. Прозвучало лишь несколько выстрелов, так как французские ружья, словно сговорившись с нашими, тоже не стреляли. Ответный залп был также жалок, и оба отряда принялись отлаживать ружья, но это плохо удавалось. К тому же в горячке боя мы растратили почти все патроны, так что на следующий залп их не хватило бы. От отчаяния семеновец Поляков попытался застрелиться, но это тоже не получилось [Автор заблуждается, не имея представления об особенностях гвардейского юмора. Стоя застрелиться из кремневого ружья даже при желании невозможно. (О. Поляков)]. В конце концов, приведя оружие в относительный порядок, отряды разошлись с миром, решив более не рисковать своими жизнями в столь ненадежных условиях.

Вечером каждый нашел себе занятие по вкусу. Кто-то предался превратностям карточной игры, кто-то приводил в порядок ружья, а кто-то упражнялся в стрельбе, соревнуясь в меткости.

Всю ночь наша партия отмечала победу, расположившись в палатке. Особенно буянили оказавшиеся в нашем стане три француза, в том числе один из них татарского происхождения и вероисповедания, и французская маркитантка, танцевавшие на столе и вокруг него. Веселье насилу улеглось, так как впереди нас ждало новое сражение с французским подкреплением, с которым мы разошлись вчера.

Наутро наш отряд, усилившийся еще одним семеновцем, имя которого я, к сожалению, не запомнил [Кулаков Сергей. (О.П.)], выступил на поиски затаившегося в лесу противника. Ввиду схожести моего мундира с французским и знания их языка меня направили в лес на поиски неприятельского отряда. Я нашел его идущим через поле, но, так как они меня заметили, а ретироваться я уже не мог, то я выдал себя за их соотечественника и отправился вместе с ними. Неприятельские солдаты приняли меня приветливо, угостив меня табаком, и чрезвычайно расстроились, узнав, что я не курю, и что я не принес им пива.

Французы решили устроить нашей партии засаду несколько поодаль от того места, где мы выдержали бой вчера. Стрелки из 9-го легкого полка расположились на опушке леса на левом фланге, а несколько солдат из 8-й линейной полубригады — глубже в лесу на правом. Я решил примкнуть к 8-й полубригаде, так как был убежден, что они вступят в бой позднее, и я успею вовремя сбежать.

Пошел сильный дождь, и мы были вынуждены забраться под деревья, чтобы не промокнуть до нитки. Едва он стих, как в прогалине показались синие воротники наших гвардейцев. Раздался выстрел, и из леса выскочили солдаты 9-го, поспешно отступающие вдоль по перелеску. Восьмерки попытались сдержать атаку гвардейцев огнем, но порох отсырел, и они не смогли сделать ни одного выстрела, и тоже ретировались в перелесок. В этот момент я и улизнул, выбравшись на поле. Увидев зеленый сюртук и колпак Зенкевича, блуждавшего в кустарнике, я присоединился к нему, и мы пошли на звук выстрелов.

Когда мы добрались до леса, там уже вовсю кипел бой. Французские стрелки засели в ельнике и уже сразили нескольких человек, неосторожно выскочивших на прогалину. Мое ружье снова не стреляло, и поэтому я оказался лишь наблюдателем.

Тем временем гусары обошли стрелков с фланга и пленили нескольких человек, а по полю, в тщетной попытке спастись, бросился бежать один из восьмерок, показывая гусарам какие-то странные угрожающие жесты, чем привел их в необычайное раздражение. Партизаны принялись обыскивать лес, чтобы разделаться с оставшимися неприятелями, как из-за кустов на них набросился один из уцелевших французов, одетый в потертую серую шинель, размахивая огромной дубиной. Не успел он что-либо предпринять, как тут же был сражен.

Торжество полной победы омрачил лишь расстрел нескольких пленных, воодушевившихся примером своего отважного соотечественника и попытавшихся снова оказать сопротивление. Мы вернулись в Доронино, нагруженные добычей, довольные и счастливые, лишь некоторые проклинали свои ружья, подведшие их в самый неподходящий момент. Тем не менее, наша партия одержала полную победу, разгромив и рассеяв крупные силы неприятеля, наводившие страх на окрестности. А уже вечером, приведя себя в относительный порядок, большинство из нас покинуло гостеприимный кров Доронино, вернувшись к своей обыденной жизни, постоянным делам и обязанностям.

P.S. Все вышеизложенной происходило в действительности в военно-историческом поселении Доронино 12 — 13 мая 2007 года. В боевых действиях принимали участие члены военно-исторических клубов «10-й эскадрон Павлоградского гусарского полка», «2-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка», «Мариупольский гусарский полк», «Польский уланский полк», «8-я линейная полубригада», «9-й легкий полк», «Обоз Великой армии» и съемочная группа телекомпании «Культура». К боевым потерям следует отнести две оторванных пуговицы и потерянную где-то в сарае деревянную ложку. Во время боевых действий пострадали ВСЕ.

Непосредственный очевидец и участник событий
шеренговый Польского уланского полка Н.П.Г.